умница, — полный гордости ответ Гарри.
Проехал несколько кварталов, машины свернула в очередную грязную подворотню. Никаких церемоний. Стива выбросили в мусорный бак.
— Там ему самое место, — прощальная речь от Филипа.
Отошли, закурили.
— Слышал?
— Что?
Филип подошёл к баку.
— Вот мерзость.
— Что там? — спросил Гарри.
Подошёл в баку.
— Крысы, да такие жирные! Что они тут жрут?
— Ну, наверное, таких вот, как он.
— Мерзость.
Оба отошли. Крысы зашуршали сильнее.
Молча покуривая, Филип глядел на серые фасады переулка. И тут он подпрыгнул на месте.
— Сейчас слышал?
— Да.
Из бака послышался стон.
— Он жив?
Тот молча кивнув.
— Что? Оставим его так?
Гарри достал пистолет.
— Пристрелим.
Стон из бака всё громче.
Пушка направленна на Стива.
Проулок разразился звериным криком. Громкий, дикий, пугающий крик и огромный силуэт, едва просматривающийся во тьме.
— Что это, мать твою? — достав пушку, проговорил до жути испуганный Филип.
— Не знаю, — Генри думает. — Птица?
Тень проскочила по кирпичной стене, молниеносно, едва уловимо.
Выстрел, второй.
Тишина наполнена тяжёлым дыханием двух людей и тихими стонами из мусорного бака.
Оглушающий крик, нечеловеческий. Какое-то животное, огромная птица.
— Вон, там, — Филип направил пистолет в самый тёмный угол переулка. Три выстрела. Тишина. Гильза падает к ногам. Теперь тишина абсолютная.
Тень в форме крыльев становится всё меньше. Она растворилась во тьме переулка.
— Ты что-то видишь?
— Тихо, — прошептал Гарри.
Тихо.
Именно так Гость пересёк границу тьмы. Темно — жёлтый мрак переулка встретил его во всей его красе. Высокий, лысый некто в чёрной мантии непринуждённо шагает босыми пятками к двум мерзавцам.
Выстрел.
Тишина. Гильза бьётся об асфальт. Гость идёт в прежнем темпе. Ещё выстрел, ещё и ещё, так до самых щелчков пустого магазина.
Гарри не стреляет. Страх сковал его всецело. Он даже руки поднять не в силах. Просто смотрит на происходящее с открытым ртом и полными ужаса глазами. Он чувствует, что сегодня они встретили кого-то особенного, необычного, крайне опасного. Обезумевший от страха человек совсем не думает о том, почему Гость именно здесь, сейчас, с ними.
Гость шагает. В его глазах разгорается пламя. Филип бросил пистолет под ноги и поднял руки вверх.
Гость безостановочно подошёл к нему, бесцеремонно схватил его за горло, поднял на метр над землёй и… заглянул в его глаза. Отвращение, боль, злоба и ярость ясно читались на лице Гостя. Ему стало противно, что он сейчас касается этого прогнившего вдоль и поперёк существа.
Крик Филипа был недолгим. На кирпичной стене вновь раскинулась тень крыльев. Поверх неё плотным слоем легла кровь разорванного пополам человека. Половинки плюхнулись под ноги Гостя. Кровь поползла в стороны. Над вывалившимися на асфальт внутренностями поднялся тонкий пар.
Второй в ступоре. Кровь дотекла до его ботинок.
— Убирайся к своему ребёнку, — сказал Гость, едва нашедший в себе силы сжалиться над Гарри, только от того, что он бы более — менее нормальным отцом. Это было его единственным достоинством. Во всем остальном он был ничтожеством, ухудшающим жизнь всем окружающим его людей.
Не мешкая, тот развернулся и пустился в бег.
Гость сорвал крышку бака. Швырнул её в темноту. Схватил худощавое содержимое, швырнул на асфальт. Тело приземлилось в непонятной форме, так, будто это самая настоящая кукла — марионетка без нитей. Руки и ноги были согнуты под неестественными углами, кости проступали через кожу пугающе сильно, но самое главное — пустые глаза. Стекла, в которых нет жизни, и это было так. Стив умер.
Самое твёрдое и смелое решение в его жизни, в то же время самое глупое, даже учитывая то, что глупостей он натворил столько, сколько за всю жизнь не сотворит группа более — менее нормальных людей.
Гость подошёл к нему.
— Ну, нет, вот тебе и на, — проговорил он сквозь стиснутые губы. — Ну, пусть будет так. Это даже и к лучшему.
Гость снова схватил тело Стивена, расправил крылья и оторвался от земли — легко и быстро. Растворившись в темноте ночи, он устремился на городскую окраину. Внизу кишмя кишели люди — ночные странники, выползающие из своих нор с заходом солнца. Среди людей были и те, кто смотрел вверх. Над головой они видели только звезды, но они знали, что над ними пролетает такое же необычное, неземное существо, как и они сами, но вот только отличия между ними были кардинальными — он не пришёл на землю из ада, хоть он там и бывал, и, между делом, он сейчас отправится туда вновь.
Демоны разбежались. Прячась от Гостя, они высматривали из укрытия, улетел ли он. Он просто пролетал мимо. Ему до них нет никакого дела.
Тело рухнуло в яму, поросшую диким виноградом, тёрном и крапивой. При падении раздался отчётливый хруст нескольких костей. Тело сложилось пополам. Грязные, черные волосы пропитались кровью, она же застыла под его носом, на краях его губ и на жёлтых, теперь не болящих зубах.
Единственная одежда изорвалась от крепкой, когтистой хватки Гостя и веток тёрна. Костлявая спина оголилась. Она сплошняком в синяках и шрамах, о появлении которых Стив никогда ничего не мог вспомнить. Летопись его жизни, подобная древним росписям на стенах пещер. Летопись Стива звучит. Это боль, страдания и ошибки. Это определение человека, которое сможет прочитать только Гость. Взгляни на него человек — просто шрамы. Упал, подрался. Был пьян или под кайфом. Истина же сокрыта намного глубже и глазами её не разглядеть.
Раскрытые кисти рук. Ладони в шрамах. Это ожоги, которые Стив получил в восемь лет. Он крепко схватил раскалённую металлическую цепь голыми руками с невиданной ранее для себя силой. Он спасал друга. Это была собака.
В тот день он остался дома один. Его отец выпивал с приятелями, как тогда казалось из вечера в вечер. Возможно именно так всё и было, но, за исключением лишь того, что не только вечерами. Мама с младшей сестрой отправились в больницу к старшему брату.
Майский вечер. Дул тёплый, приятный ветер. Не предвещающий ничего плохого, но и в то же время имеющий своё коварство.
Шумела молодая листва. За забором, на улице, гуляла ребятня. Ребята чуть старше Стивена. В обычный день он проводил время вместе с ними, даже не смотря на то, что порой они его дразнили тем, что его отец вчера снова спал в пьяном угаре на обочине, или тем, что его кроссовки давно изорвались и их пора бы выбросить. Порой все покупали себе мороженное на деньги, которые им давали родители. Стив имел такую возможность лишь по большим праздникам. Даже зная, где мама оставляет деньги, он
